Тот, что со шрамом, продолжал глумиться:
— Вы не волнуйтесь, ребятушки. От голода не умрёте. Если что, собачек своих догоните, говорят, они тоже вкусные… Устроите здесь собачью ферму, хе-хе-хе… А мы будем иногда приезжать, новости вам рассказывать про ваших девок.
Меня всего распирало от ярости и от бессилия. Эх, хоть бы руки освободить. Они были связаны за спиной и рядом не было ничего, обо что я мог бы перетереть верёвки. И перейти на другое место невозможно, не дадут. Или? Попробовать, как Игорь?
— Эй, ты, трансвестит хренов… — я не знал, почему мне пришло в голову именно это, я просто хотел его разозлить. — Рожа мне твоя знакома… это не на тебя все мужики в моей роте мочились по утрам?
Наступила тишина. Похоже, что главарь оторопел от наглости.
— Что-о-о? — тихо сказал он, и я почувствовал сильный удар ногой в грудь. Такой сильный, что аж рёбра затрещали и я чуть сознание не потерял от боли. «Переборщил, похоже», — подумал я, когда меня схватили за ноги и поволокли куда-то из дома, но успел добавить:
— Ну точно ты! Что — разозлился? Зато парни твои теперь знают, кто ты есть…
Двое мужиков пару минут меня попинали возле дома, впрочем, без особого рвения, потому что они всё время молчали, пока один из них не сказал:
— Ну харэ, хватит с него. Всё равно Кузя его убьёт, пусть валяется.
— Эй, слышь, как тебя… Что правда, что ли, Кузю чморили?
— Правда, — буркнул я. Пусть доказывает теперь своим гориллам…
Наступила тишина. Пока они меня пинали, повязка с глаз немного сползла, и я, задрав голову, правым глазом видел кусочек местности. Покрутившись немного на месте, мне удалось увидеть нашу «Ниву». Я потихоньку пополз к ней, надеясь, что бандиты заняты и не заметят моих перемещений. Добравшись до машины, я облокотился на неё и начал перетирать верёвки о кромку кузова. Мои усилия были уже почти вознаграждены, когда одновременно раздались истошные вопли. Орали нападавшие, орали так, словно на них, как минимум, напала толпа зомби.
— Глаза! — орал кто-то из них. — Закрывайте глаза!
Как раз в это время я перетёр верёвку и освободил руки. Бандиты больше не орали, только кто-то один как-то странно постанывал. Я хотел сорвать с глаз повязку, но подумал, что раз кто-то кричал закрыть глаза, то открывать их следует аккуратно. Кто знает? Может, там что-то ослепляет?
И я аккуратно, совсем чуть-чуть приподнял повязку на правом глазу.
Увиденное мгновенно вызвало во мне ужас. Огромная трещина в пространстве надвигалась прямо на дом. Трещина представляла собой нечто такое, что трудно описать. Это был словно провал в небе, который не содержал в себе ничего. Нет, это не был вакуум, это было просто отсутствие чего-либо вообще. Я не могу даже сказать, что это было чёрное. Скорее, это было отсутствие черноты. И отсутствие белизны тоже, вообще полное отсутствие пространства. Но всё же вернее было бы сравнить это с чернотой. С настолько чёрной чернотой, что чёрное, по сравнению с ней — белое. И эта сверхчернота имела форму изогнутого, вывернутого наизнанку треугольника или прямоугольника, или трапеции. Или не имела никакой формы вообще.
Именно это неведомое и непонятное, вывернутое и отсутствующее мгновенно свело с ума напавших на нас бандитов. Трое из них сейчас без движения лежали на улице, где их застала эта кошмарная, надвигающаяся на дом бездна.
Я почувствовал, что и меня она словно гипнотизирует и быстро натянул повязку обратно на глаза таким образом, чтобы видно было только то, что находится внизу. «Потом будем разбираться, — думал я, идя в дом. — Сейчас нужно убираться отсюда. Интересно, почему меня не шандарахнуло, как этих?» — думал я, на ощупь приближаясь к двери. И вдруг вспомнил: «Амулет мой цел? Носи с собой. Он от безумия спасёт…». Я ощупал амулет на груди. Неужели это его влияние? Это же мама сказала, когда я пил чай в катакомбах. А второй где? Я пошарил в карманах, ничего не было. Наверное, остался в тумбочке в Полянах.
Я осторожно снял повязку. В доме могли быть бандиты и следовало соблюдать осторожность. Изначально их было четверо, но возможно в дом вошли не все, и тогда их больше. Бандит со шрамом, которого, судя по всему, звали Кузей, сидел в кресле у окна, закрыв рукой глаза, и стонал. С его места не было видно кошмара в небе, вероятно, он выходил наружу, и это именно он кричал, а затем спрятался от безумия под крышей.
Сначала я развязал Машу с Люсей, потом Стаса и Егора.
— Повязки не снимайте, — попросил я. — Тут такое, что лучше не видеть.
Детей я сначала развязывать вообще не хотел, боялся, что не послушают и откроют глаза.
— Держитесь друг за друга, — скомандовал я и повёл их на улицу как поводырь.
Честно говоря, эта пропасть за домом, которая, кажется, надвигалась, мне тоже здорово врезала по психике. Я был на грани сумасшествия, мне хотелось орать и бежать навстречу, чтобы провалиться в неё. Поэтому я старался держаться к ней спиной, но она даже будучи вне моего зрения воздействовала на меня, видимо, тем, что я знал о ней и чувствовал её.
— Надо бы вещи собрать… — сказала вдруг Маша.
Ну вот, нашла, о чём думать…
— Маша… — начал я и замолчал. Мне пришло в голову, что бандиты куда-то увели Игоря, и его надо найти. — Хорошо, — сказал я. — Дети садятся в «Ниву», Егор с ними. А ты иди быстренько собирай шмотьё. Пока я Игоря найду…
Я оглянулся. Бездна, казалось, стала ближе. Теперь она располагалась за домом и как бы нависала над ним.
— Времени мало, — сказал я, стараясь никого не напугать. Паника сейчас нам только помешала бы.
Стаса с Люсей я усадил в микроавтобус и строго-настрого запретил снимать повязки.
— А Игорь где? — спросила Люся.
— Игорь там Маше помогает вещи собрать, — соврал я.
Мы с Машей вернулись в дом. Разговорчивый бандит Кузя, оказалось, пришёл в себя и озирался по сторонам, видимо, в поисках своего пистолета. Я поднял его с пола и протянул бандиту:
— Это ищешь?
Тот заискивающе улыбнулся, быстро-быстро закивал головой и потянулся, чтобы взять его, когда я изо всех сил ударил его рукояткой по голове. Он сразу обмяк и растянулся на полу, а я проводил Машу наверх, закрыл шторами окно и только после этого снял с неё повязку.
— Маша, шторы не открывать, из комнаты не выходить. Собирайте самое необходимое, у вас минут десять.
Игоря я нашёл связанным на заднем дворе. Повязка сползла с его глаз и висела на шее. Он был без сознания, но, похоже, по той же причине, что и бандиты. Следов побоев на его теле не было. Я попробовал поднять его, но Игорь был огромный, тяжёлый и совершенно неподвижный. Тогда я развязал ему руки и потащил за них к машине волоком. По пути Игорь слегка постанывал. Я рассчитывал, что он поведёт микроавтобус, но в водители Игорь сегодня явно не годился.
— Стас, сядешь за руль, — сказал я, затаскивая Игоря в салон. — Игорь не гож.
— Что с ним? — испугалась Люся и сорвала с глаз повязку.
Увидев обмякшее тело Игоря, которое я с трудом грузил в машину, она вскрикнула, вскочила и, несмотря на мои протесты, кинулась мне помогать. Выскочив из машины, она увидела парящую уже буквально в каких-то метрах над нами зловещую бездну и сначала закричала от ужаса, а затем вцепилась в меня и стала медленно сползать на землю.
Я выругался, бросил Игоря и затащил в салон Люсю. Она была лёгкая, и это было несложно. Затем я попросил Стаса помочь мне, и мы вдвоём погрузили, наконец, тело Игоря, который медленно приходил в себя, в машину. «Преисподняя, преисподняя… не отпускайте меня», — бормотал Игорь уже на полу. Я накинул ему на глаза какую-то тряпку, валявшуюся на сиденьи.
— Повязку не снимай, — ещё раз сказал Стасу и побежал обратно в дом.
Маша набила полный мешок какого-то скарба и держала в руках футляр.
— Что это? — спросил я.
— Это Люсина скрипка, — ответила она. — Люся играет иногда.
Я схватил мешок, оставив Маше футляр, приказал ей натянуть на глаза повязку, и мы пошли вниз.
Втолкнув её на заднее сиденье «Нивы», я с мешком побежал к микроавтобусу. Люся, по-прежнему, лежала без чувств, а Игорь открыл глаза и безумным взглядом смотрел в потолок. Адская бездна приблизилась вплотную. По мере приближения всё окружающее исчезало в ней и, казалось, она вот-вот поглотит дом. Я помог Стасу выйти из машины, усадил его на водительское сиденье, затем молотком разбил все зеркала заднего вида и сказал:
— Стас, запомни: смотреть только вперёд. Не оглядываться, по сторонам не пялиться. Только вперёд. Иначе свалишься как Игорь, и как мне всех вас везти в Поляны? Ну давай, снимай повязку и выезжай.
Я проследил, как Стас выехал со двора и проехал мимо дома.
Сам я сел за руль «Нивы» и тронулся вслед за ним. Едва я отъехал от дома, как на заднем сиденьи истошно завизжал Васёк, тут же к нему присоединилась Сюзанна. Решив, что раз поехали, то повязки больше не нужны, они сорвали их и уставились в окно. Егор, который сидел спереди, услышав их крики, тоже открыл глаза и теперь все трое сидели, не в состоянии отвести глаза от ужасной пропасти, надвигающейся на нас. Только Маша сохранила хладнокровие. Она схватила в охапку Васька и Сюзанну, закрыв собой их от окна. А Егор твердил только:
— Вот они — уничтоженные небеса. Это уничтоженные небеса! Пришло время!
— Это небытие, — спокойно сказала Маша. — Главное, не смотреть на него, тогда и оно на нас смотреть не станет.
Меня тоже внутренне повело, я стал снова испытывать влияние страшного гипноза, который исходил от того, что Маша назвала небытием. Я плохо соображал, но отметил, что да — именно небытие было самым точным термином для того, что прямо сейчас на моих глазах пожирало эту местность. То ли амулет переставал действовать, то ли влияние небытия усилилось, только я впал в оцепенение и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Это был словно паралич, я совсем не чувствовал своё тело.
— Дядя Гена, газу-уй, — заорал Васёк, вырвался из рук Маши, подпрыгнул на заднем сиденьи и случайно ударил меня головой. Это привело меня в себя, тем более, что он на мгновение закрыл от меня эту чёрную пропасть. И паралич стал меня отпускать.
Посмотрев вперёд, я увидел, что микроавтобус уже скрылся за холмом. Зеркала я побил и надеялся, что Стас не станет озираться по сторонам.
Через пятнадцать километров, поворачивая на шоссе, я осторожно осмотрелся и убедился, что преисподняя не преследует нас. Однако ощущение угрозы не оставляло меня ещё сотню километров.
Что мы видели, уезжая из Каюжного? Игорь назвал это преисподней или адом, Егор — разрушенными небесами. А Маша сказала коротко — небытие. Появилось оно очень вовремя: неизвестно, как бы нам удалось выйти из этой заварушки с бандитами, если бы с ними не расправился неожиданный катаклизм. Да и собачки разбежались. Ну а то, что сами немного пострадали… очухаемся.
Когда мы все пришли в себя и немного отошли от потрясения, Егор принялся цитировать фрагмент какой-то священной книги, и делал это так упорно, что к концу поездки я знал его наизусть. По его словам, всё происходящее точно следует этому пророчеству:
«И когда снимет он первую печать, падут звёзды с небес от края до края. А когда снимет вторую печать, сокроется Луна, и не будет в ней света. А когда снимет третью печать, угаснет свет Солнца, и не станет света на земле. А когда снимет четвёртую печать, уничтожатся небеса, и будет воздух неустроенный… А когда снимет пятую печать, разверзнется земля и откроются все места судные по всей земле. А когда снимет шестую печать, исчезнет половина моря. Когда же снимет седьмую печать, откроется ад.»
Я в душе посмеивался над ним, но в какой-то момент поймал себя на мысли, под некоторые пункты происходящее в последние два года подходит. В Луне света нет? Нет. Свет Солнца угас? Угас. Звёзды с неба падали, да ещё как. И вот мы своими глазами увидели «уничтожение небес» — дыру, лакуну в пространстве, где ничего не было. Из-за отсутствия света растительность гибла, к тому же, воздух был насыщен влагой, стал тяжёлым, дышать было нелегко. Оставалось дождаться развержения земли (вулканическая активность?), исчезновения моря и открытия ада.
С другой стороны, многие пророчества из-за невнятных формулировок можно подтянуть к происходящему в любые времена. Так что относиться к этому серьёзно я не мог. Но по разговору в пути я понял, что мои пассажиры явно не были православными, и я переспросил их об этом:
— Егор, Маша, вы какой веры придерживаетесь?
— Мы христиане, — ответила Маша.
— А какие именно христиане? Вас же много разных…
— Христос один, и вера одна, — сказал Егор. — Наше отделение Вселенской церкви занимается исследованиями второго пришествия и апокалипсиса.
— Исследованиями? — удивился я. — А разве не слепая вера важна для христианина?
В зеркало я увидел, что Егор с Машей переглянулись.
— Вера не может быть слепой, — серьёзно сказала Сюзанна, которая сидела между Васьком и Машей. — Нужно хорошо понимать, во что веришь, и тогда сатана не совратит с пути…
«О как… — подумал я. — Про таких христиан мне ещё слышать не доводилось, надо у Томки расспросить…»
— И чем же всё это кончится, как вы считаете?
Егор сказал:
— Человечество погибнет. Погибнут все, за исключением небольшого числа людей, которым тоже будет угрожать погибель. Будут разрушаться пространство и время. Небытие поглотит весь мир, кроме нового Эдема. Но придут двое — мужчина и женщина. Два ангела в человеческом обличьи. Они сами не будут знать, кто они и каково их предназначение, но когда настанет их время, они помогут человечеству.
«Интересная версия, — подумал я. — Ещё бы знать, когда и куда они придут, эти двое…»
К полуночи мы прибыли в Поляны. Нас ждал приятный сюрприз: колония увеличилась на одного человека — Людмила родила девочку и назвала её Викторией.
С прибытием новой партии наших коммунаров, мы осознали, что ютиться в избушках по десять человек больше не нужно и стали постепенно расселяться по деревне. Точнее, по улице.
Стас с Асей остались там, где жили, с ними осталась и Алёна. Мы с Томкой переселились в мой старый дом поблизости. За время морозов он сильно пострадал: полопались все стёкла, осыпалась штукатурка внутри, пришёл в негодность газовый котёл… впрочем, газа у нас всё равно не было. Пришлось прилично повозиться, чтобы привести его в жилой вид.
Таисия Прокофьевна составила компанию овдовевшей Людмиле — на ферме, в которой ещё была необходимость, ведь потеплеть-то у нас потеплело, но светлее не стало. Мазай с Егорычем никуда переезжать не стали. Катя и Полина заняли самый большой дом на окраине с Рустамом и Маратом. У них была самая большая семья в нашей общине — после гибели Гульнары и Тимура они взяли Эдика и Айгуль к себе. Игорь с Люсей выбрали дом ближе к центру, но у реки, Игорь хотел иметь рыбалку под окном. Егор и Маша с детьми заняли дом рядом с ними.
Таким образом мы заселили с десяток домов — половину улицы.
Все наши продукты, инструменты и прочую хозяйственную утварь разместили в отдельном доме. Егорыч, таким образом обрёл настоящий склад.
Учтя опыт Каюжного, мы установили ежедневное патрулирование и больше не пускали собак на нашу территорию. На дальних подступах к деревне их просто отстреливали. Таким образом мы рассчитывали держать под контролем их численность хотя бы в нашей местности. Кроме псов, пару раз попадались кабаны и медведи. Кабаны даже забегали в деревню и разнообразили наше меню.
Поскольку домов у нас теперь было много, мы выделили отдельный под культурные мероприятия, где встречались, чтобы просто отдохнуть. Ответственной за это у нас была Людмила, а помогала ей Алёна. Здесь девчонки крутили кино для всех желающих, но просили, чтобы на сеансы приходили компаниями хотя бы человек по пять.
С Егорычем, Артёмом и Стасом мы принялись за текущий ремонт генераторов, которые во время морозов оставались почти без внимания. Иногда катались по округе в поисках магнитов для ветряков. Ветряки, несмотря на их нестабильность и ненадёжность, ставили упорно и целенаправленно, и летом следующего года мы торжественно установили десятый.
Время шло, рождались и росли дети, к очередному Новому году Алёна тоже родила двойню — мальчика и девочку. Девочку назвали Ириной, мальчика — Максимом. Следом, буквально через месяц, Люся родила Игорю Ваньку.
Прошло уже три с половиной года, как Земля летела непонятно куда. Стас говорил, что мы давным-давно пролетели орбиту Юпитера и вдруг однажды, в летний вечер (а у нас было только два времени дня — вечер и ночь) он появился на небосклоне. Первой заметила его Сюзанна, которая к этому времени стала превращаться в красивую девушку. Она серьёзно интересовалась астрономией, да и вообще всем на свете, и днями просиживала за учебниками и книгами, которые ей удалось достать в нашей библиотеке.
Однажды они со Стасом прибежали ко мне. Оба были возбуждены до предела.
— Геннадий Сергеевич, вам нужно немедленно пойти с нами, — прямо с порога закричала Сюзанна.
Я в это время обедал, поэтому просто поднял на неё глаза:
— Что такое? Земля снова налетела на небесную ось?
— Остри, остри, Генка, — более спокойно, но тоже горячо сказал Стас. — Там Юпитер в небе…
Это было серьёзно. Мы когда-то очень опасались столкновения с этим небесным гигантом, но пронесло, и мы решили, что всё обошлось. Я встал и обулся.
— Ну, — сказал я. — Ведите.
Мы вышли на улицу, за нами следом выбежала Томка.
— Вон он, смотрите, — и Сюзанна показала пальцем в сторону горизонта.
— Похоже на планету, — сказал я. — Почему думаете, что Юпитер?
— Во-первых, Большое красное пятно… видите, вон там, в центре? — показала Сюзанна. — Во-вторых, полосы вдоль экватора, это такие облака. В-третьих, смотрите — вдоль одной линии стоят четыре звезды, одна с одной стороны, три с другой. Это спутники Юпитера…
Я посмотрел на Стаса. Тот кивнул.
— Раньше с Земли всё это в ученический телескоп можно было увидеть, — сказал он.
— Ты же говорил, что мы уже пролетели его орбиту, — сказал я.
— Да, Гена, пролетели, — подтвердил Стас. — Примерно пару лет назад назад пролетели.
— А откуда же он тогда?
— Спроси что полегче, — сказал Стас. — Может, тоже сорвался с орбиты и летит к Немезиде? Одно я точно могу сказать — я не мог ошибиться на два года. На несколько месяцев — да, но уж не больше.
— То есть он летит и теперь то ли он нас догнал, то ли мы его?
Стас пожал плечами.
— Может быть, так. А может… — он странно посмотрел на меня.
— Что такое? Говори, не делай таинственный вид.
— А может, Земля развернулась и возвращается к Солнцу? Тогда мы просто встретились с Юпитером на обратном пути.
Сюзанна, которая слушала наш разговор, спросила:
— И у нас снова будет свет и настоящее лето?
Мы со Стасом посмотрели на неё.
— Понаблюдаем, — сказал Стас. — Думаю, в течение месяца-полутора станет ясно. Если не упадём на Юпитер, конечно.
— А это когда будет ясно? — спросил я.
— Да как сказать… Сближаемся или нет, можно будет сказать уже через пару дней. А если упадём, то в течение месяца.
Алёна, которая как раз в это время подошла и услышала последние фразы, сказала:
— У меня такое ощущение, что мы больше не в Канзасе…
Их со Стасом малышам, Иринке и Максиму шёл седьмой месяц.
Следующие два-три дня мы изрядно понервничали, наблюдая за газовым гигантом. Казалось, что его диск становится больше. Стас нас успокаивал:
— Если бы мы на него падали, это происходило бы гораздо быстрее. Похоже, что мы просто летим каждый своей дорогой.
Но видно было, что ему тоже не по себе.
У всех отлегло, когда к концу декады диск Юпитера начал уменьшаться, а в середине августа превратился в яркую звезду на небосклоне.
Но наших женщин это не успокоило:
— Куда мы вообще летим, кто-нибудь может мне сказать? — возмущалась Люся, глядя на Стаса глазами жены сомалийского пирата. Стас сокрушённо вздыхал и отводил глаза.
— Нет, Стас, ты мне ответь! — настаивала Люся. — Ты ведь у нас главный этот… астроном, так и отчитывайся. Что ты знаешь, говори!
Люся, конечно, шутила, но по её глазам и глазам остальных женщин мы видели, что вопрос «куда летим?» стал даже более актуален, чем пару лет назад. Да не только женщины, мужчины тоже этим вопросом задавались. Ещё недавно мы считали, что улетаем от Солнца к Немезиде, и через несколько тысяч лет Земля станет спутником этой звезды или системы из двух звёзд. А теперь получалось, что Земля возвращается, и это могло снова изменить нашу жизнь.
А в том, что Земля летит к Солнцу, сомнений не оставалось — к концу августа всё та же глазастая Сюзанна заметила, что Солнце стало как будто больше. Ещё через месяц это стало очевидно всем. Но тут были два момента. Во-первых, это не отменяло того, что Немезида продолжает приближаться к Солнцу, а значит, её гравитационное влияние будет усиливаться, и неизвестно ещё, к чему это, в конце концов, приведёт. Во-вторых, не было никакой, ну вообще никакой уверенности в том, что Земля в принципе может вернуться на старую орбиту. Вполне возможно, что теперь она будет летать туда-сюда, пересекая орбиты Юпитера и Марса. Это было опасно, ведь такая орбита могла, в конце концов, привести к столкновению с одной из этих планет. А Стас говорил, что опасность ещё и в том, что с такой орбитой предстоит постоянно пересекать пояс астероидов, которые будут в такие периоды бесконечно бомбардировать Землю.
— Тот астероид, который упал здесь, у нас, девятого мая, скорее всего, именно из этого пояса, — пояснил Стас как-то раз, когда мы сидели у него дома большой компанией. — И неизвестно, сколько их ещё упало в разных местах Земли.
— Да, — согласился Игорь. — Иваныч и говорил, что они падали в разных местах. И намекал, что это делалось для защиты выживших людей. Да тут и намекать нечего — культуры бактерий не просто так там оказались.
— И кто же это всё спланировал? — вмешалась в разговор Маша, которая зашла скоротать с нами вечерок. — Господь Бог? — спросила Маша и продолжила: — А Земля с орбиты почему сошла? Тоже, чтобы человечество сберечь?
— Так из-за звезды же, — сказал я. — Гравитация…
— А звезда откуда? И почему именно сейчас?
— Маша, ну откуда нам знать, откуда звезда? Летала, летала, вот и долеталась, — все засмеялись, Маша тоже.
Когда все просмеялись, Томка сказала:
— Предположим, что некие силы устроили сход Земли с орбиты. Это должно было привести к гибели человечества. В этом вообще-то нет ничего нового: всемирный потоп, уничтожение Содома и Гоморры… И причины этого указываются — греховность людей и атеизм. А эсхатологических мифов вообще море. Самые известные — рагнарёк, апокалипсис. Конец света — это не чисто европейское явление. Скорее, универсальное, только в других культурах иначе выражено. В буддизме, например, жизнь вселенной циклична — рождение, смерть, опять рождение, и опять смерть и так далее.
— Это всё очень интересно, — сказал я, зевая. — Но ты к чему ведёшь-то?
— Ну, если коротко, то к тому, что если все эти циклы убийств и спасений — результат сознательной деятельности…
— То есть дело рук неких неизвестных сущностей, — перебил я, чтобы на чём-то закрепиться.
— …с которыми мы уже повстречались, — кивнула Томка. — Так вот, если это верно, то из этих глубин поочередно выходят то истребители человечества, то спасители, и эта история бесконечна.
— Значит, что?
— Значит, когда Земля сошла с орбиты — это была работа истребителя, потом в нужных местах упали астероиды с нужным материалом — это работа спасителя, а теперь нас, может быть, захотят добить…
— Борьба между богом и дьяволом? — уточнила Алёна.
— Вроде того, — кивнула Тома. — Ещё бы понять, кто из них за нас…
— В каком смысле? — удивился я. — Конечно, за нас Бог.
Тома встала, взяла с полки Библию, полистала и обвела карандашом нужное место.
— На, почитай вот это.
Я стал читать вслух: «И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их.» Затем прочёл ещё полстраницы и дошёл до слов: «чрез семь дней Я буду изливать дождь на землю сорок дней и сорок ночей; и истреблю все существующее, что Я создал, с лица земли.».
— Ну вот, видишь? — спросила Томка. — И между прочим, это не исключение. Боги из других религий не лучше. Например, в Древнем Египте бог Ра отправил богиню Хатхор в образе львицы истреблять восставшее человечество. А в одном шумеро-аккадском мифе боги, желая уничтожить творение, сначала наслали чуму, потом засуху и только потом потоп. И всё это потому, что их верховному божеству Энлилю стал мешать шум, который устраивают расплодившиеся люди.
— Что за шум? — спросила Маша. — Кстати, можно? — она протянула мне руку, указывая на Библию.
Я передал ей книгу.
— Шум… — стал вспоминать я. — Ну да! Иваныч говорил — шумные вы очень… и что-то про миры, которые каждый из нас создаёт.
— Миры? — переспросила Томка. — А о чём это?
— Да я толком не понял, — ответил я. — Что-то о том, что мы создаём миры, которые влияют друг на друга и порождают хаос. Это, мол, не по-божески…
— И всё-таки я не понимаю, для чего нас истреблять, — сказал Игорь. — Что за каприз…
— Да просто мы в глобальном мироустройстве далеко не самое важное звено, без нас можно обойтись, — сказала Томка. — Антропоцентризм…
— Что? — переспросил я.
— Антропоцентризм — представление о том, что человек является самой важной частью Вселенной, и всё происходящее в мире так или иначе связано с ним. Нам проще жить в уверенности, что всё кружится вокруг нас. А если предположить, что мы просто надоедливые клопы? Тогда понятна мотивация Энлиля, да? — засмеялась Тома.
— Или непослушная шпана… — проговорил Стас задумчиво.
В это время Маша, которая листала Библию, вдруг сказала:
— Любопытно… у нас нет минимум половины книг отсюда.
Мы все удивлённо посмотрели на неё.
— Маша, ты что? — сказала Алёна. — Это же Библия.
— Так все Библии разные, — спокойно сказала Маша. — У нас такой никогда не было. Наши Библии другие.
— Как это? — удивилась Томка. — У всех конфессий одна Библия. Ну кое-где включены апокрифы, например, здесь — книги Макковеев. Но канон одинаковый.
— Канон? — переспросила Маша. — Это же что-то из музыки?
Люся, которая всё это время молчала, ответила:
— В музыке это повторение темы разными голосами со сдвигом, например, в полтакта… А в христианстве — это утверждённый церковью список священных книг.
— Утверждённый церковью? — продолжала удивляться Маша. — А зачем их утверждать? Находят новые книги, переводят, христиане их читают.
Наступила тишина. Затем Игорь сказал:
— Маша, а разве книги, которые были разложены повсюду в Каюжном — это не Библии?
— Библии, — ответила Маша. — Но они же все разные.
Она подозвала Сюзанну и тихо сказала ей что-то. Та мгновенно выбежала за дверь.
— Она сейчас принесёт, — сказала Маша.
— Так у вас что — какая-то особенная секта? — спросил я.
— Секта, секта… — сказала Маша. — Что вы всё твердите о каких-то сектах? Мы часть единой Вселенской церкви, — ответила Маша. — У нас множество отделений, каждое выполняет свою работу. Наше отделение и ещё несколько под руководством управления исследует тему второго пришествия и апокалипсиса.
Я вспомнил, что Маша мне это уже говорила, когда мы ехали из Каюжного, я тогда удивился, но позже позабыл об этом.
Тут вернулась Сюзанна, которая принесла с десяток книг и раздала их всем нам.
— Вот Библии, — сказала Маша. — Они все разные, посмотрите. Постоянно публикуются и новые книги, и старые… Вот, например, — она передала Томке средних размеров томик.
— Евангелие Иуды, евангелие Фомы, евангелие Никодима… — читала Томка. — Пистис София… Что это? — она посмотрела на Машу. — Это же всё книги гностиков, они не входят в канон. Это апокрифы!
Маша пожала плечами.
— И такие старые… — она показала мне дату издания более, чем тридцатилетней давности. — А выглядят как хорошо, даже страницы не пожелтели.
— Чем же они старые? — спросила Маша? — Пять лет назад всего… как раз и началось всё вот это.
— Пять? — переспросил я. — Маша, да ты что? Больше сорока лет назад.
— Да не было у нас таких старых книг, — сказала Маша и подошла к нам. — Ну да, пять лет назад.
Я недоумённо посмотрел на неё.
— Это пять лет назад? От какого же момента у тебя летоисчисление?
— От воскресения Христова, — ответила Маша.
— От воскресения? Может, от рождества?
— При чём тут рождество? — спросила Маша. — Весь смысл в воскресении.
— А какой сейчас год?
Маша ответила. Мы переглянулись. Она ошибалась лет на сорок. Или не ошибалась? И всё равно не сходилось… даже если считать от воскресения, разница должна быть тридцать лет… ну тридцать пять. Но не полстолетия почти!
Тут снова вмешался Игорь.
— Маша, помнишь, ты мне рассказывала, что в день, когда мы встретились, вы были в гостях и вдруг, внезапно оказались на шоссе, даже без вещей?
Маша кивнула. Игорь продолжил:
— И годы у вас не сходятся. И религия ваша какая-то необычная, мы о такой и не слышали никогда…
— И? — спросила Маша. — Как ты это объясняешь?
Игорь посмотрел на неё.
— Может вы из какого-то другого мира к нам перенеслись?
— Параллельные миры? — сказал Стас… — Только этого нам не хватало.
Как ни странно, это было наименее фантастичное объяснение из всех возможных. Если, конечно, не предполагать, что Маша с Егором сумасшедшие. Но сумасшествие никак не объясняло наличия целой библиотеки книг явно религиозного содержания, выпущенного издательством некой «Вселенской церкви». Получалось, что и сам дом в Каюжном находился в ином пространственно-временном пространстве. Этим объяснялись и все временные скачки в его окрестностях. Когда мы стали это обсуждать, Игорь вспомнил, что на пути в Каюжное и из него, он постоянно испытывал помрачения сознания и встряски. Игорь никогда не интересовался религией, поэтому, хотя и просматривал иногда от скуки книги, разбросанные по дому, это его ни на какие мысли не наводило: он считал, что именно такими они и должны быть.
Назад | Оглавление | Дальше
Обсудить прочитанное, задать вопросы и узнать о творческих планах можно в группе автора в Telegram