Иногда в жизни человека есть инстинкты, которые предупреждают его об опасности и смерти. Но мало кто понимает намёк.
На парковке кипела работа. Несколько десятков мужчин всех возрастов суетились вокруг машин. Некоторые из них надевали фаркопы. Фаркоп это такой длинный стержень, соединяющий две машины так, что один водитель мог управлять двумя автомобилями.
Я подошёл к высокому механику с лоснящимся лицом и сказал:
— Я Джоэл Хадсон. Мне в отеле сказали, что я могу поехать с вами.
Он поднял глаза и ухмыльнулся. Он был из Сиэтла, лет на пять лет старше меня. Босс клиентского отдела привёз его в Чикаго, чтобы тот взял на себя техническую часть дела. Босс, парень по имени Чейни, был в отеле, связывался с водителями и занимался срочными делами. Они должны были выезжать из Чикаго через пару часов.
— Ладно, — сказал механик. — Подожди немного. Нам нужно кое-что подремонтировать.
Он вытащил часы из кармана.
— Будь готов к полудню.
Он вернулся к работе, а я бродил вокруг, помогая, где мог, потому что не хотел уходить. У меня был месяц каникул в Северо-Западном университете, и я хотел увидеть Западное побережье.
Возле бензоколонок я столкнулся с невысоким, унылым парнем. Посмотрев на него недолго, я сказал:
— Ты едешь с нами?
Я махнул рукой в сторону вереницы машин, готовящихся к выезду.
У него было грустное, перекошенное лицо, в которое просто впечатался страх. Не знаю почему, но мне стало его жаль. Я не ждал ответа. Но он сказал:
— Часть пути я проеду в любом случае, если ничего не случится.
Так я познакомился с Питером Хоули.
«Часть пути я проеду, если ничего не случится».
Его посадили со мной как второго водителя. Машины были под контролем, поэтому мы не могли ехать быстрее тридцати пяти миль в час. В ведущую машину сажали двоих — одного, чтобы вести, а второго, чтобы не давал первому спать. Ехали восемь часов подряд, иногда десять или двенадцать. Ночью так уставали, что смотрели только на задний фонарь впереди идущей машины, и всё. Рефлексы реагировали на расстояние, до заднего фонаря. Тормоз — газ — тормоз. Об этом не задумывались. Это происходило на автомате.
Кажется, это было в Южной Дакоте. Было десять вечера, и я устал. Пит Хоули был чудаковатым парнем, который сидел, как будто лом проглотил, и так весь день, каждый день, а его широко раскрытые глаза внимательно всматривались в дорогу. Он не говорил ни слова. Просто сидел и выглядел испуганным.
А я тем временем начинал видеть разное.
Дома там, где их не было. Встречные фары, когда не было никаких фар. Через некоторое время я скосил на него взгляд.
— Ради всего святого, Хоули, говори, ладно? Я так чокнусь.
Он вздохнул.
— Если я начну говорить, ты чокнешься ещё быстрее, — тихо сказал он. — Я не очень приятный в общении человек.
И больше ничего не сказал.
Ты мог бы быть приятным, подумал я. Ты моего возраста, лет двадцать девять, симпатичный парень, сдержанный.
— Что тебя всё время мучает? — спросил я. — Ты не произнёс и десятка слов с тех пор, как мы уехали из Чи. Переживаешь из-за чего-то?
— Может быть, я и переживаю, — сказал он, — но не в том смысле, о котором ты думаешь. Я пытался покончить с собой вчера ночью. Ты заметил?
Я моментально проснулся. Мой мозг сразу разогнался до девяносто миль в час. Я вцепился в руль двумя руками. И тихо спросил:
— Что ты сделал?
— Это было, когда ты спал, — сказал он.
Мы спали по двое на кровати в любом дурацком мотеле, который попадётся.
— Я принял целую упаковку снотворного, — продолжил он. — И оно мне не повредило. Я чувствую себя хорошо.
Я просто сидел, смотрел на свет машины впереди и пытался взять себя в руки. Я больше не хотел спать.
Упаковка снотворного. Троих можно усыпить навсегда.
— Я не догоняю, — сказал я. Я старался говорить небрежно.
— Вот почему я мало говорю, — сказал он. — Люди не понимают.
— Выговорись, если тебе от этого станет легче, — сказал я.
— Ты веришь в реинкарнацию? — вдруг спросил он.
Это меня поразило, потому что я об этом довольно много читал. Простыми словами, реинкарнация — это была жизнь после смерти в новой форме или в теле другого человека. Умирай и снова живи, столетие за столетием. Но после услышанного я был осторожен:
— Ну, может быть, да. А может и нет.
Он быстро посмотрел на меня, словно хотел понять, не шучу ли я. Я не отрывал глаз от дороги. Было жарко и пыльно. Я чувствовал себя ужасно.
— Ну вот, — сказал он, улыбнувшись, — я — реинкарнация Виктора Карниффа.
— Никогда не слышал о таком, — сказал я.
— Да и не мог, — теперь в его голосе появилось нетерпение. Похоже, он давно хотел поговорить. Теперь его словно прорвало. — Виктор Карнифф был металлургом в Питтсбурге. Он не был какой-то шишкой. Мужик как мужик.
Тон, которым он сказал «мужик как мужик», заставил меня содрогнуться. Как будто он ненавидел саму мысль о Карниффе и как мог пытался принизить его.
— Когда я родился, — продолжал он, — я сразу же знал, что я Виктор Карнифф. Понимаешь, у меня поразительная память. Я мог бы рассказать тебе о Карниффе всё. Он умер сорок лет назад.
Его пробила дрожь.
— Он утонул в море. Поехал в Бостон и упал за борт. И я утону. Ты знаешь об этом?
Он знал, что я этого не знаю.
— Ты просто малость того, — сказал я и ухмыльнулся ему.
Я нисколько не обманывал Питера Хоули. Я просто пытался быть весёлым, но это не сработало.
— Смейся, если хочешь, — сказал он. — Понимаешь, я родился с памятью о жизни Виктора Карниффа. И она говорит мне, что каждый человек, родившийся с памятью об этом, утонет.
В воздухе повисла тишина.
— Я же говорил, что ты не захочешь со мной разговаривать, — сказал он и вздохнул.
Колеса громко пели на горячем асфальте. Вскоре он сказал:
— Я даже знаю, когда утону.
Я не ответил. Мне хотелось заорать, чтобы он заткнулся. Мы были посреди пустыни, где на много миль вокруг только песок и кактусы, а он говорил о том, что утонет.
— Я утону в свой двадцать девятый день рождения, — осторожно сказал он, словно сомневаясь, стоит ли мне об этом говорить.
Мне пришлось спросить его, когда это будет.
— Завтра, — сказал он.
— Не то чтобы я раньше не пытался умереть, — продолжал он. — Понимаешь, вчера вечером это было снотворное. Но оно даже не помогло мне уснуть. А год назад я пытался повеситься.
Он горько рассмеялся. У меня поднялись волосы на шее.
— Я накинул верёвку на дверь ванной и спрыгнул со стула. И знаешь, что случилось?
Я сказал, что нет.
— Верёвка порвалась, — тихо сказал он. — Один дюйм пеньки, и она порвалась.
Казалось, он был этим недоволен.
Мы как раз въезжали в город, и он молчал всё время, пока мы ехали через него, пока не попали в Блэк-Хилс.
— Ты представить себе не можешь, сколько раз я пытался умереть, — сказал он тихим голосом. — Я ненавижу тонуть. Я боялся воды уже тогда, когда мне было всего два дня.
Я рассмеялся, но не потому, что нашёл в его словах что-то смешное. Я просто действовал наугад, пытаясь выдернуть его из этого проклятого, сумасшедшего настроения, которое им владело.
— Ты точно не можешь помнить себя таким.
— Я помню даже, как родился, — сказал он.
* * *
Следующую сотню миль Питер Хоули не сказал ни слова. Он просто сидел и смотрел. Мы выбрались из холмов и спускались в каньон. Каньон, где мимо нас протекала река, угрюмая, жадная и чёрная. Здесь он закрыл лицо руками и зарыдал, как ребёнок.
— Я ничего не могу с собой поделать, — сказал он. — Завтра мой день рождения, и я утону. Я так старался умереть. Так чертовски старался.
Я не мог позволить этому происходить со мной ещё один день. В тот же вечер я попросил мистера Чейни, парня, которому принадлежали машины, высадить Хоули из моей машины. Мне хватало одурения просто от вождения. Нашёлся водитель, который решил покинуть нас в Вайоминге. Питеру Хоули дали его машину, и я поехал один. Это было куда лучше.
* * *
Это случилось следующей ночью в Айдахо. Питер Хоули умер, хотя воды нигде не было.
Было около одиннадцати вечера, и механик, парень из Сиэтла, ехал последним, чтобы подцепить любую машину, у которой могли возникнуть проблемы.
Видимо, было темно, потому что он проехал мимо кучи мусора, в которую превратились машины Хоули справа от дороги. Мы въехали в город. Было так жарко, что нельзя было прикоснуться к металлу снаружи двери машины. Я закрыл окна, потому что так было прохладнее. Я не пил весь день.
Механик пришёл ко мне, когда мы уже зарегистрировались в отеле.
— Ты видел Хоули после того, как мы проехали реку Снейк?
Я покачал головой.
— Он ехал прямо за мной, — сказал я. — Его фары всё время светили мне в затылок.
Он покачал головой.
— Я так и думал, — сказал он. — Но это, наверное, был я. Когда мы приехали в город, я ехал прямо за тобой.
Меня это потрясло. Но так или иначе, мрачно подумал я, если Хоули даже и умер в свой день рождения, то не от утопления. Не в этой засушливой, богом забытой стране жары и песка.
— Послушай, — сказал механик, — я вернусь и попытаюсь найти его. Может быть, он сбежал с машинами. Иногда они пытаются это сделать, и нам приходится сообщать в полицию штата.
— Он этого не делал, — сказал я. — Он мёртв.
Конечно, глупо было так говорить.
— Ты чокнулся?
Я покачал головой. Я устал как чёрт и плоховато соображал, чтобы пытаться что-то сочинить.
— Нет, — сказал я. — Не чокнулся. Сегодня был день рождения Хоули. Он сказал, что умрёт сегодня.
Я не сказал — утонет. Это прозвучало бы совсем по-идиотски.
Он крепко схватил меня за руку.
— Полагаю, тебе нужно поехать со мной, — сказал он. — Я думаю, что знаю, где он мог уйти из колонны. Я немного отстал, примерно на пятнадцать миль. Может, он успел свалить, прежде чем я догнал.
Я вспомнил это место. Фар Хоули уже давно не было позади меня.
Невозможно было не заметить обломки, когда мы ехали назад. Взошла луна, а луна там серебристая и яркая, как полированный стальной прилавок.
Похоже, что Хоули немного вынесло на обочину. Что-то выкинуло его машину с дороги. И Хоули ошибся. Он крутанул руль, пытаясь вернуться. Когда резко крутишь руль, фаркоп сильно дёргает заднюю машину, и она в ответ дёргает ведущую. Машины столкнулись и понеслась…
Он скатился с небольшого склона и перевернулся вверх дном посреди небольшой лужайки, неподалёку от фермерского домика.
Я почувствовал облегчение, потому что, хотя Хоули придавило машиной, его лицо было в мягкой траве, и он умер быстро. Вот что я тогда подумал. И думал так до приезда врача.
Он приехал из города на «Модели Т» и осмотрел Хоули. Затем он вышел на дорогу, где я говорил с механиком и мистером Чейни. Это был невысокий парень с усами, которые он дёргал всё время, пока рассказывал о Хоули. На нём была ковбойская шляпа, которая почти закрывала лицо.
— Он умер, — сказал доктор и потянул за свой чёртов ус, — от утопления.
Механик пристально посмотрел на меня, и я услышал, как мистер Чейни недоверчиво хмыкнул.
Через некоторое время мне удалось сказать:
— Как это?
Доктор вздохнул.
— Он мог бы выжить, — сказал он. — Его зажало под машиной, но её можно было сдвинуть.
Он указал на сухую канаву, граничащую с лужайкой.
— Каждую ночь в начале долины открывают оросительный котлован. Пит Харрисон, который здесь живёт, на прошлой неделе отправился в Коди. Он оставил открытым затвор, который перекрывает воду. Сегодня ночью, как всегда, вода поступила по канавке, залила газон, и когда её уровень поднялся на два дюйма, она достигла лица этого парнишки. Он был в ловушке под машиной и не мог пошевелиться.
Доктор вздохнул.
— Забавно, — сказал он, — но кому, чёрт возьми, придёт в голову, что можно утонуть здесь, в прерии. Пути Господни неисповедимы…
Никому, подумал я. Питер Хоули, который дюжину раз пытался покончить с собой, умер, потому что не смог выбраться из пары дюймов воды.
Он, должно быть, умирал тяжело и очень боялся, когда поднималась вода. Думал о Викторе Карниффе и тех воспоминаниях, которые преследовали его с рождения.
Урок этой истории в том, что никогда не следует легкомысленно судить о людях.
Интересно, встречу ли я когда-нибудь снова Питера Хоули? Перепуганного Питера Хоули, которому суждено было утонуть в свой двадцать девятый день рождения, и он ничего не мог сделать, чтобы это предотвратить.
Может быть, вы его встретите. У него будет другое имя, и он не будет похож на себя прежнего. Если он начнёт лепетать как ребёнок и расскажет вам историю, которую рассказал мне, ради Бога и ради Питера Хоули, останьтесь с этим парнем и постарайтесь помочь ему.
Я этого не сделал и долго ещё теперь не смогу спокойно спать.
Автор: Ричард Кейси
Перевод: Алексей Черкасов
Обсудить прочитанное, задать вопросы и узнать о творческих планах можно в группе автора в Telegram