Удивительно. Мы прожили бок о бок с Игорем и Люсей четыре года, из которых два вообще в одном доме, и, оказывается, всё это время они думали о нас, что мы какие-то фанатики, одержимые религиозной идеей. Но ещё удивительнее то, что каким-то образом мы переместились в параллельный мир. Я всегда считала эти параллельные миры чистой фантастикой… однако внезапно это оказалось фактом — здесь совсем другое представление о Боге и вообще о религии. Здесь даже год другой. Они считают годы не от воскресения Иисуса, а от рождества. И Иисус в этом мире прожил всего тридцать три года…
Приверженность любой религии здесь — это безоглядная вера в догмы. Наши друзья с трудом поняли, что религия — это постоянное исследование, что мы продолжатели идей Платона, Канта, Гегеля, Соловьёва… Когда я стала объяснять, что цель нашей церкви — поиск пути к потерянному Эдему, они были так поражены, что даже отказывались нам верить и постоянно требовали дополнительных сведений. В этом мире религии занимаются индивидуальным спасением через самоотречение, молитвы и веру. У них и представление о миссии Иисуса совсем другое — он умер, якобы, для того, чтобы символически искупить грехи человечества.
— Такая интерпретация ничего не даёт человечеству, — стала объяснять я. — Как можно своей смертью искупить убийство, кражу или зависть? Ни одного человека не делает чище такая смерть.
— Ты понимаешь, Маша, — сказала мне Томка через пару дней, — ты понимаешь… у нас в этот вопрос вообще почти никто не углубляется. Большинство людей — атеисты, и вопросами вероисповедания не интересуются. Поэтому церковь может давать любые интерпретации — адепты примут всё, а остальным и дела нет.
Потом она подумала и спросила:
— А для чего же Иисус умер, если не для искупления грехов?
— Не для чего, — ответила я. — Не для чего, а почему. Потому что чтобы возродиться, нужно сначала умереть. Иисус должен был возродиться в новом, духовном состоянии и для этого ему было необходимо пройти через смерть.
— Значит, цель вашей религии — смерть и возрождение?
— Почти так. Мы пришли к выводу, что возрождение человечества в целом возможно, только если человечество сначала погибнет.
— А в чём оно заключается? Я о возрождении.
— Ответ на это есть во множестве писаний, в том числе и в тех, которые содержатся в вашем… как ты это назвала? каноне? — ответила я. — Вот смотри.
Я открыла их красную Библию и ткнула пальцем в текст:
— Тут речь о том, что Бог запретил Адаму и Еве есть плоды от дерева познания добра и зла: «в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрёшь». А змей — это Дьявол — сказал Еве: «нет, не умрёте, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло». Адам и Ева съели эти плоды и стали как боги, за это были изгнаны из Эдема.
— Что значит «стали как боги»? — спросила Томка.
— Значит, научились мыслить.
— А до того не умели, что ли?
Я засмеялась.
— Ну сама подумай: пошло бы мыслящее существо на поводу у какого-то змея, добровольно совершив деяние, которое грозило ему смертью?
Томка хихикнула за компанию.
— Это шутка, конечно. Нет, Тома, человек не умел мыслить в смысле осуществления деятельности, направленной на познание. Не просто так у Екклессиаста сказано «Кто умножает познания, умножает скорбь». Человек изначально имел мгновенное знание о том, что видит, ничего познавать ему было просто не нужно. Как мы называем это состояние, когда вдруг приходит озарение и знание о чём-то, о чём до тех пор не ведали?
— Как? — спросила Томка.
— Интуиция. Это было первоначальное предназначение того, чем мы сейчас мыслим. Но человек отказался от этого, пожелав знать о том, чего не видит — уподобиться богам. Человек лишился шестого чувства, и теперь интуиция в зачаточном состоянии встречается только у отдельных личностей, которых мы называем гениями. Если же это шестое чувство вернуть…
— Ваша секта… — Томка запнулась, — то есть ваша конфессия этим и занимается?
— Ну, частично, да. Наша церковь за две тысячи лет пришла к выводу, что возврат в первозданное состояние невозможен для отдельной личности. Человек, который будет обретать мгновенное и полное знание об окружающих его предметах, но не будет способен к получению знаний в привычном смысле, не сможет существовать в этом мире, он погибнет…
— И?
— И поэтому путь к спасению и вечной жизни — это путь всего человечества. Для этого человечество должно пройти через уничтожение. Должна исчезнуть даже память о цивилизации.
— А зачем? Чем плохо мыслить? — спросила Томка.
— Мышление принесло ложное ощущение равенства богам. И даже сомнения в существовании богов. Рациональное мышление породило самое большое зло — атеизм. И уже атеизм сдерживает движение человека в обратном направлении — к богам, к духовной жизни.
Томка задумчиво посмотрела на меня.
— Маша, — сказала она, — а в вашем мире все религиозны — ну вот такие как вы с Егором? Ведь если есть цивилизация, должны быть и учёные…
— Мы и есть учёные, — ответила я. — Но я поняла твой вопрос. У нас одни учёные изучают материальное, другие — духовное.
— И те, другие учёные, они как относятся к вашим… — Томка опять запнулась, — к вашим исследованиям?
— Да как тебе сказать… если честно, они считают нашу деятельность бесполезной.
Томка кивнула, помолчала и продолжила:
— В наших религиях считается, что человек совершил первородный грех, из-за чего был изгнан из рая и обречён на смерть. И только тогда, когда Христос искупил своей смертью грехи человечества, мы получили возможность через веру в него вернуть бессмертие и рай. А у вас какое представление об этом?
— У нас считается, что Вселенную изначально создал невежда.
— В каком смысле невежда?
— В прямом — двоечник, типа. Как в песне — сделать хотел грозу, а получил козу… Демиург начал творить Вселенную и наделал ошибок, из-за этого человек вышел из-под контроля. Результатом этого невежественного творения являются несправедливость, жадность, мстительность и прочее зло. Это создало порочный круг, в котором человек всё больше и больше удаляется от богов. Вернуться же можно, только очистившись смертью… Индивидуально человек этого достичь не может, души умерших ждут совершения божественного акта, который уничтожит человечество и даст ему шанс на возвращение в Эдем.
— И сейчас… — сказала Томка. — Сейчас происходит этот самый акт?
— Мы на это надеемся, Тома, — ответила я.
Томка вдруг стала очень серьёзной.
— Ты знаешь, Маша, тут происходят такие чудеса… вот Генка, например, несколько раз встречался с умершими людьми. Я не буду пересказывать, давай я лучше позову его.
Через десять минут Генка рассказывал нам с Егором о своих встречах с потусторонним.
— А вот эта нора и Седой Бес — они точно были? Это не бред? — спросил Егор.
Генка пожал плечами.
— Можно было бы подумать, что бред. Но ведь предметы-то оставались у меня… вот лопата — она откуда ни возьмись появилась. Или анх…
— Что за анх? — заинтересовалась я.
Генка снял с шеи светящийся плоский камень. Я узнала его, такой же был у Ефима, когда он у нас жил.
— Эта штука словно энергией наполняет, — пояснила Томка. — Попробуй, надень.
Я надела амулет на шею.
— Светлым к себе, — объяснила Томка.
Стоило мне повернуть амулет, как я физически почувствовала входящий в меня поток энергии. Я тут же сняла амулет.
— Это очень опасная вещь, — объяснила я. — В наших писаниях это называется «Гейзер богов». Он генерирует священную энергию — мана. Но такая штука не работает сама по себе. Неподалёку должен быть источник такой энергии, чтобы он подзаряжался.
— Источник энергии? — переспросил Генка, но Томка остановила его.
— Давай не распыляться, — сказала она. — Сейчас, Маша, важнее то, что ты сказала — об уничтожении человечества. Очевидно, что нас недоуничтожили, а значит…
— …значит нас ждёт следующий акт уничтожения, — договорила за неё я.
— Да, — подтвердила она. — Каким он будет?
— Ну это несложно, Тома, — сказал Генка. — Теперь нас будут жечь огнём.
— С чего ты взял? — оторопела Томка.
— Иваныч сказал. Когда он внезапно появился во время моей поездки к озеру…
— А конкретнее?
— Он сказал, что ад — это не только мороз, но и пекло. И что наступит пекло.
— А может быть, это он про работающий реактор? — сказал Егор. — Там ведь, действительно, пекло.
— Вряд ли, — сказал Генка. — Он сказал: «Будет пекло, готовьтесь». Чего нам готовиться, если пекло где-то далеко от нас?
И задумался.
— Нам нужен Стас, — сказал он.
Назад | Оглавление | Дальше
Обсудить прочитанное, задать вопросы и узнать о творческих планах можно в группе автора в Telegram